Самокритичная, ироничная и свободная от стереотипов актриса Лукерья Ильяшенко удивила нас своей искренностью. Девушка с энтузиазмом общалась с журналистами на премьере фильма «Танцы насмерть», где она сыграла главную роль. Актриса непредсказуемо отвечала на вопросы, много улыбалась и всё время жестикулировала. Cамобытная и эффектная Луша в интервью журнала Cetre.
— В своё время ты резко изменила курс жизни, сделав успешную карьеру балерины, вдруг ушла в театр. Как это произошло?
— Эта карьера никогда не была особенно успешной. Меня отдали в балетное училище после смерти отца, чтобы ребёнок, по сути, не оставался на улице. Мне стало это нравиться, когда увидела результат. Но, честно говоря, природных физических данных балерины у меня никогда не было. Да, я обладала трудоспособностью и стремлением… Но позже я поняла, что в нашей стране за это особо не платят. И я как здравомыслящий человек, который периодически хочет кушать, решила, что нужно найти другую похожую профессию.
— И куда ты отправилась?
— Тогда я пошла работать в мюзиклы. Выяснилось, что и певица из меня тоже ни то чтобы гениальная. Средние данные, приятный тембр голоса, но нужного диапазона нет. В итоге, я решила, что нужно заниматься чем-то серьёзным. У меня уже было достаточно различного жизненного опыта, чтобы понять, — креативности и раскрепощённости недостаточно для успеха. Я всегда мечтала стать актрисой, но ни в один приличный ВУЗ меня не взяли. Сначала говорили, что я необычная, потом что уже старая. (Смеётся). Такой вот тернистый путь. Я подумала и решила идти в «Школу драмы Германа Сидакова». Я проучилась там меньше года, когда меня позвали на пробы в проект «Студия 17» на канале ТНТ и сразу утвердили. С этого момента всё завертелось.
— Сейчас ты довольна?
— Понимаешь, это нестабильная профессия, бывает по-всякому. У меня есть желание освоить какой-нибудь новый труд. Хочу пойти учиться на оценщика антиквариата. С детства обожаю антиквариат, меня не вытащишь с блошиных рынков.
— Неожиданный поворот! Пока не будем заглядывать в твои карты, пообщаемся об этом спустя пару лет. 🙂 Сейчас ты и певица, и танцовщица, можно так сказать?
— Конечно! Я танцовщица на пенсии, но порох в пороховницах ещё есть.
— Насколько я знаю, ты ещё думала стать врачом, как мама и бабушка.
— Мама мне сказала: «Врачом ты станешь только через мой труп!». Поэтому меня никогда в этой области не развивали. Но на самом деле, медик — это одна из самых крутых и полезных профессий.
— А какие качества ты обрела, благодаря балету?
— Силу воли и упорство! Ну, и как в любом танце — любовь к творчеству. К сожалению, наши балетные центры больше ориентированы на технику и шоу, а не на внутреннее наполнение. Там нет души.
— Ты не смогла раскрыть весь свой творческий потенциал?
— Когда речь идёт о выживании, какое там может быть творчество? Почему, например, любой европейский балетный театр куда качественнее и прогрессивнее, чем наш? Потому что там у людей нормальные зарплаты. Когда ты не голодаешь, ты можешь думать о жизни, о творчестве. Такая же ситуация и с театральными артистами. Не хочется работать в Большом театре, а в перерывах между спектаклями бегать плясать на корпоративах, чтобы заработать денег.
— Это некая социальная проблема.
— Конечно. Мы знаем, что многие артисты живут впроголодь.
Кадры из фильма «Танцы насмерть»
— У тебя есть фильмы и режиссёры, о работе с которыми ты грезишь?
— Конечно, есть, но пока я снимаюсь в сериалах, и это мои рабочие будни. Я мечтаю, как каждый артист, сниматься в хорошем кино. Мне некоторые коллеги говорят: «Студия 17 – плохой проект». Я не согласна, потому что во что бы ты не «ввязывался», ты должен показывать профессионализм и качество. Поэтому такие оценки некорректны с моей точки зрения. Съёмки – это всегда коллективный процесс. Каждый должен показать, на что способен.
— У тебя есть внутренние критерии оценки себя и своей работы? И как ты ощущаешь результат работы, например, в «Танцах насмерть»?
— Я могу оценивать себя только во время съёмок, пока не вижу себя со стороны. Когда смотрю результат на экране, – это кошмар! Знаешь, я очень впечатлительная! Есть история о том, как я работаю с готовым материалом. Всегда смотрю фильм сначала одна дома: я реву навзрыд. Потом уже иду на премьеру с друзьями и спокойно сижу с покер фэйс как будто ни в чём не бывало. Я совершенно не могу себя воспринимать адекватно на экране. Когда впервые услышала свой голос, плакала два дня.
— Это чувство разочарования? Кажется, что не получилось то, чего хотелось?
— Каждая женщина хочет быть всегда красивее, а каждая актриса – играть лучше, чем в предыдущих работах. Бывают эпизодические кусочки, когда я смотрю на себя, и мне нравится. Никогда не бывает такого, чтобы на протяжении всего фильма я думала: «Господи, какая ты крутая, детка!». Это тяжело. Возможно, это комплексы, которые были заложены ещё в балетном училище. Нам всегда говорили, что мы страшные, бездарные и толстые. С одной стороны, это рождает в тебе некоторую силу. Но с другой, – большие комплексы.
— Что насчёт игры в театре?
— Это не моё. Там нужно давать больше, чем ты можешь. Нужно докричаться до зрителя, который сидит на десятом ряду. Я называю это «переигрывать». Не чувствую себя органичной, естественной. В какой-то момент ты начинаешь транслировать текст, тебя самой там мало.
— В сериалах играть проще?
— Нет. Просто есть два вида существования: в театре, когда тебе нужно наигрывать, и в кино, когда ты можешь играть, как в жизни.
— Балетный и театральный опыты помогают сейчас в профессии?
— Думаю, всё это теперь работает на меня. Если бы я не училась в балетном училище, то меня бы не взяли сниматься в «Танцы насмерть».
— Вы сталкивались с какими-нибудь сложностями во время съёмок фильма?
— Рутина. Хотя этим никого не удивишь. Киношные артисты очень много работают и очень мало спят. Совершенно не гламурная жизнь. Тяжелее всего снимать было танцы, много дублей. Ты должен технически делать одно и то же на разные планы.
— Ты очень эмоциональная девушка. Бывает, что тебя что-то ужасно раздражает на съёмках, но ты вынуждена терпеть?
— Конечно, но я контролирую свои эмоции. Всё должно быть профессионально.
— Принято считать, что кино — не женская профессия.
— Наоборот, знаешь, как Трумен Капоте говорил: «Актриса немного больше, чем женщина. Актёр немного меньше, чем мужчина». Выступать, показывать себя, нравиться, получать удовольствие от того, что на тебя смотрят, — это женская природа. Хотя по образу жизни профессия всё-таки мужская, согласна. Постоянно работаешь, не спишь, приходишь больным на площадку, летаешь туда-сюда. Но знаешь, это так прекрасно, когда у тебя есть работа! Это того стоит, если любишь своё дело. Я желаю каждому заниматься в жизни тем, что вдохновляет.
— Сейчас ты чувствуешь себя на своем месте?
— В данный момент времени – да. Но я и не говорю, что больше ничем никогда не буду заниматься. 🙂 Я не останавливаюсь на достигнутом.
— И последний вопрос, какой он, твой стиль? 🙂
— Стиль? Да никакого нет. Я просто знаю, что мне идёт, а что нет. Иногда я выгляжу, как бомж с помойки. (Смеётся). Бывает, что мама встречает меня с фразой : «Дорогая, давай я дам тебе денег на новые штаны». Это было, когда я купила за 15 тысяч рваные джинсы. На самом деле, я совершенно свободна от стереотипов, могу ходить в странной одежде целыми днями. Всё по настроению.
Беседовала Дарья Шуклецова
