Дарья Авратинская: «Любой артист должен быть эгоистом»

Стиль жизни

---

- Расскажи, что ты чувствуешь сейчас, когда утихли аплодисменты?

Дарья: Я уставшая. Я хочу спать.

- Поздравляю тебя с премьерой! Твой образ, на мой взгляд, самый запоминающийся. А когда я смотрела на твои высокие каблуки, мне было страшно: как ты на них скакала и бегала? Расскажи несколько слов об этой работе: что тебя зацепило, что впечатляет, что нравится больше всего?

Дарья: Я очень обрадовалась, когда узнала, что «Тартюф» будет ставить Юра Муравицкий. Мы с ним работали лет 6-7 назад: в театре «Практика» выпускали спектакль «Переворот», и мне тогда он показался очень эрудированным, знающим человеком. Я не очень люблю Мольера, к тому же у нас в репертуаре уже есть «Тартюф» (спектакль Юрия Любимова с 1968 года), поэтому вначале даже испугалась материала, потому что не понимала, как это можно сделать по-новому.

Наши репетиции вначале были похожи на какие-то тренинги, лаборатории, этюды. В общем, Юра создавал из нас сплоченную дружественную команду. Когда начался процесс репетиций с текстом, мы поняли, что есть две очень сложные вещи: во-первых, форма, в которой нужно существовать, потому что эта форма из другого, непривычного нам, театра (это не школа переживания, это не Станиславский); во-вторых, это массив текста, который, казалось, невозможно запомнить: он был повторяющийся. Актеры путали сцены из начала, конца спектакля.

Что мне понравилось в Юрином прочтении: это полностью классическая постановка с текстом не вырезанным, не тронутым. Но она все равно про нас сегодняшних, всё узнаваемо, то есть, имея пьесу 17 века, мы говорим современным языком. Конечно, возможность выступить в этой работе хореографом также очень помогла мне. 

- Насколько тебе сложно бывает учить текст? Есть ли какие-то приёмы,лайфхаки, которые позволяют быстрее запомнить? Ведь в спектакле объём дикий, это же не простой перевод, не какая-то современная пьеса.

Дарья: Я, слава богу, очень мало работала в своей жизни с современными пьесами, очень настороженно к ним отношусь. Я не перевариваю вещи про нашу злобу дня, когда у всех все плохо. Я хочу видеть в искусстве (в кино, в театре) только хорошее, потому что в жизни у нас и так всего хватает... Что касается учения текста, так это у всех все по-разному. Мне легче учить драматургию, не стихотворную форму, потому что логика так работает, соображает быстрее. А так, никакого секрета особо нет: ты сидишь, зубришь, потом в ноги каким-то образом вкладываешь.

- Не было страха забыть текст?

Дарья: Он всегда есть. Бывает в разных спектаклях.Самое дебильное – забыть текст, когда ты поёшь. У меня такое случилось на спектакле «Гордость и предубеждение» ( постановка режиссера Алексея Франдетти в МХТ им. А.П. Чехова. – Прим.ред.): в конце первого акта я просто была как белый лист: не помню, что петь. Я беспомощно смотрю на своего партнера, начинаю кашлять – делаю вид, что закашлялась. Слава богу, вспомнила! Этот страх есть у всех и всегда, с ним ничего не сделаешь. Ты человек, а не машина. 

- Быть может, у тебя есть какие-то обязательные ритуалы перед выходом на сцену? Я, например, читала, что у актрисы Марии Ароновой есть привычка - она никогда заранее не приезжает на спектакль: ей нужно влететь за 30 минут до начала - так легче настроиться. У тебя есть что-то подобное?

Дарья: Я не настраиваюсь. Я против специальных вещей. К каждому спектаклю у меня разный подход. Я понимаю, что если «Тартюф», то мне надо сильнее закрепить парик.

Я человек, который любит все делать сам. Это мой ритуал. На «Стилягах» (мюзикл Театра Наций, режиссер Алексей Франдетти. – Прим.ред.) я понимаю, что мне нужно постоять в планке, покачать пресс, чтобы как-то разогреться, проснуться. У каждого свои какие-то фишки. У меня нет специального ритуала. 

- А тебе как-то помогают родители (родители Дарьи – актриса театра и кино, директор театра на Таганке – Ирина Апексимова и актер театра и кино Валерий Николаев. – Прим.ред.), советуют? Это они повлияли на выбор профессии?

Дарья: У меня выбора не было. Я росла за кулисами. Мне ничего другое не было интересно. Я видела, что мои родители, как наркоманы, влюблены в актерскую профессию, больше жить ничем не могут. Я подсознательно решила, что другого не хочу. 

- С мамой трудно работать?

Дарья: Нет, у нас с ней такие отношения, что дома мы лучшие подруги, а на сцене мы коллеги. Нет разницы. Все наравне. 

- В «Чайке» в Театре на Таганке никакого страха не было?

Дарья: Нет, даже у мамы был больший страх. Естественно, она хочет, чтобы у меня было все хорошо. Она боялась в какой-то момент меня затмить. Нам очень помогло, что мы играем соперниц.

- Она тебя часто критикует?

Дарья: Мама, как директор, подходит ко всем и говорит, кто что сделал правильно или нет. Мне кажется, так в каждом театре. В том же Театре Наций Евгений Миронов точно так же делал замечания. Нет разницы, мы все наравне. 

- У тебя в репертуаре есть и драматический спектакль, и мюзикл? Какой жанр тебе ближе, что для тебя сложнее?

Дарья: Я родилась в Нью-Йорке, мое детство прошло на Бродвее. Я всегда была очень повёрнута на мюзиклах. Прежде чем поступать в Школу-студию МХАТ, я хотела ехать в Нью-Йорк заниматься мюзиклом. Но меня заманил драматический театр. В мюзикл я попала случайно. Видимо, это судьба. У меня 50 на 50. Я не могу сказать, что существует огромная разница между этими жанрами. Однако мюзикл техничнее и сложнее (много вещей временных, конкретных, которые зависят только от тебя), в драме сложнее внутренний процесс. У меня все смешалось.

- Ты окончила курс Дмитрия Брусникина, но не пошла дальше со своим мастером. Почему так?

Дарья: Я никогда не хотела оставаться в театре-мастерской. Я хотела развиваться с разными режиссёрами, разными людьми. Я не верю в семейственность театра. Я не верю в работу на коллектив: любой артист должен быть эгоистом. На сцене ты все равно пытаешься тянуть одеяло на себя. В этом плане я сразу поняла, что это не моя история. Я год ничего не делала, пока в моей жизни не появились мюзиклы. Но не пожалела нисколько, что пошла своей дорогой.

 

- С каким бы театральным режиссером ты бы хотела поработать?

Дарья: Мне очень интересно было бы поработать с Юрием Бутусовым. Мне очень нравится, как он работает, как артисты работают: они сходят с ума, они очень любят и ценят свою работу. 

- Есть режиссер, которого ты не понимаешь?

Дарья :Я не могу этого говорить. Я артистка. Есть вкус, он у всех разный. 

- Помнишь первый спектакль, который ты посмотрела, и он запал тебе в душу?

Дарья: Мюзикл «Cats» на Бродвее. Родители играли давно спектакль «Ундина» в МХТ им. А.П.Чехова. Я не могу назвать один, у меня авторский салат. 

- А есть фильм, который произвёл на тебя большее впечатление?

Дарья: Я не могу назвать то, что меня поменяло. Есть хорошие фильмы, которые мне близки, а есть те, которые мне не нравятся.

 

- Есть режиссер, который бы тебе позвонил и сказал: «Приезжай ко мне на съемки!», - и ты в этот момент бросила бы все?

Дарья: Нет, я бы никогда ничего не бросила. Если с тобой хотят работать, то тебя подождут. Всегда можно найти компромисс! 

- У кого из западных кинорежиссеров тебе бы хотелось сняться?

Дарья: Назову Тарантино и Бертолуччи.

- А есть роль мечты, которую ты бы сыграла и поняла, что достигла всего, чего хотела?

Дарья: Нет, ни за что! Я надеюсь, этого никогда не произойдёт. 

- У тебя не было никогда страха перегореть тем, чем ты занимаешься?

Дарья: Это происходит у всех и постоянно. Когда ты находишься в тупике, когда у тебя не получается, когда ты устал. Когда ты сидишь и думаешь, что это не мое... Но это хорошие звонки! Если ты в себе на 100% уверен, то вообще жить не интересно. 

- Если бы не театр, то чем бы ты занималась?

Дарья: В тот год, когда я совсем ничего не делала, я собиралась поступать в МГИМО на международные отношения. Была бы дипломатом сейчас.

Interviewer: Екатерина Юрина
Photographer: Алиса Скальская