В прошлом сезоне актер Дмитрий Бикбаев выпустил премьеру – авторский спектакль о балетном закулисье Мне не больно”. Громкой заявкой стало описание к спектаклю — «Первый драматический спектакль о балете». Однако, планку удалось не только заявить, но и удерживать на должном уровне второй сезон. Едва появившись на театральной сцене, спектакль сразу же ворвался в лонг-лист международной театральной премии зрительских симпатий «Звезда Театрала», забрав места в двух номинациях – «Лучший спектакль. Большая форма» и «Лучший режиссер». Второй сезон принес перемены в актерском составе. Во-первых, вызвал самого Бикбаева на сцену в одной из ролей, а во вторых – открыл дорогу «из кино в театр» молодым популярным артистам. С 8 января одну из ролей в спектакле будет исполнять актер СТС, звезда сериала «Молодежка» — Петр Коврижных.
Дмитрий Бикбаев об этих и других изменениях, собственном стиле в режиссуре и творческих планах.
Насколько важно, чтобы зритель понимал твои спектакли так, как ты?
Когда создаешь новый спектакль, самое главное — не самому высказаться, а создать что-то такое, что тебе кажется, как художнику, нужно донести со сцены до широкой аудитории. Изначально, формируя задумку, ты подразумеваешь тот или иной интерес, те или иные знаки и символы, художественные средства, которыми ты способен ее реализовать и которые будут воздействовать на зал.
Я лично радуюсь, когда что-то становится понятно, но при этом что-то остается за скобками, что-то оставляет многоточия. Обратная связь тоже очень важна, люблю слушать как люди воспринимают разные вещи в концепции постановки.
Я стараюсь создавать для людей, служить этой публике, поэтому тут уже, наверное, не столько важно – поняли меня так или по-другому, самое главное, что люди, выходя из зала что-то для себя уносят. Надеюсь, что-то глубинное, что их затрагивает. Вот этот посыл я всегда стараюсь ясно сформулировать и всегда радостно, когда он ясно доносится до публики и артистами, и иными художественными средствами.
Можешь ли ты сказать, что у тебя есть свой режиссерский стиль?
По-моему, рано говорить о каком-то моем особенном собственном стиле, потому что я не так давно ставлю. У меня вообще почти всегда получается ставить в экстремальных обстоятельствах. Это либо очень сжатые сроки выпуска, либо сложности, связанные с производством художественных средств, необходимых к спектаклю, либо еще что-то, о чем читателю лучше не знать.
Поэтому для меня каждый раз самое главное – создать конкурентное произведение, наполненное духовно и нужное публике. А уж как это будет реализовано – это каждый раз диктуют в том числе и обстоятельства, а то и автор или сцена, на которой реализуется задумка, и творческий коллектив, с которым я работаю.
Мне пока не столь важно, чтобы меня узнавали как режиссера, важнее, чтобы спектакль получался целостный, красивый, понятный и производил впечатление. Хотя те, кто наблюдает за моим творчеством, следит, говорят, что некая линия прослеживается в каждой постановке. Я это делаю неосознанно, просто вижу мир по-своему. Как импрессионисты – по-своему, или классики – по-своему. Может быть, какой-то свой стиль и есть, но я особенно на эту тему не задумываюсь и не запариваюсь.
Ты смотришь каждый показ своего спектакля?
Я стараюсь смотреть каждый свой спектакль! По той причине, что, к моему глубокому сожалению, почти никогда не бывает идеального спектакля. Как правило происходят те или иные накладки, даже не актерские или художественные вещи, а технические, которые могут неправильно доносить мою творческую задумку. Служа в репертуарном театре, понятно, что поток спектаклей достаточно большой и у служб бывает зашоренный взгляд – бывает что спектакли идут один за другим, может, человек устал, что-то перепутал. Вот за этим слежу.
Когда актерам даешь много свободы и они понимают, что никто их деятельность не контролирует, то начинают позволять себе где-то больше пауз, где-то менять акценты. Я не против этого, я только за – прекрасно, когда артист живет на сцене, что-то предлагает! Но есть общий темпо-ритмический строй спектакля, который ни в коем случае нельзя менять. Есть акценты драматургические и режиссерские, они связаны со взглядом со стороны, их изнутри не видно, и меняя их, можно что-то испортить в глобальном смысле. Актеры – это эгоисты, они как малые дети о себе думают, а об общей целостности постановки – не всегда. Стараюсь следить и за ними, если, конечно, не случается форс-мажор и не приходится кого-то из актеров самому заменять. Хотя даже в этот момент я сам все равно стараюсь своим режиссерским задачам следовать.
Каково самому было самому сыграть роль Соглядатого? Изменился ли спектакль после этого?
Я очень не хотел выходить сам, потому что я считаю, что это неправильно. Лично мне свои спектакли гораздо приятнее наблюдать со стороны, чем играть в них. Пришлось ввестись на роль, заменяя актера, так как ввод кого-то совсем нового со стороны был бы гораздо более сложным и нанес бы, возможно, больший ущерб спектаклю, чем моя в нем работа.
Те, кто смотрели, говорят – спектакль с моим присутствием изменился. Я честно стараюсь следовать рисунку, но каждый актер – это индивидуальность, он вносит в персонажа свой жизненный опыт, свое мироощущение. Соглядатый — яркий, большой персонаж в спектакле, он, конечно, оказал свое воздействие. Я стараюсь честно работать этот образ. Надеюсь, рано или поздно это закончится и, наконец-то, будет утвержден уже какой-то постоянный исполнитель на эту роль и мне больше не придется никого заменять.
Поэтому играю, пока играю, но эта участь для меня не самая желанная в жизни, хотя этого героя я очень полюбил. Мне очень грустно, что приходится выбирать между режиссером и актером, но в этом спектакле выбора особо нет, потому что другого актера можно найти, а вот с другим режиссером – это невозможно.
Есть ощущение, что ты пропал с музыкального рынка, ты ещё занимаешься музыкой?
Я принял для себя серьезное решение – уделять максимальное внимание той деятельности, которую я определяю сейчас для себя как основную. Для меня – это театр, это театральные проекты и режиссерские, и актерские. Появляются какие-то административные задачи и нужды, которые возлагаются руководством театра и я вынужден их решать – и это прекрасная, приятная ноша! Вся моя жизнь сейчас наполнена смыслом, есть задачи, которые нужно осуществлять и я это стараюсь делать честно, скурпулезно, подробно.
Музыка мне очень нужна, но в формате исполнительской деятельности сейчас на это точно нет времени, к сожалению, наверное, для кого-то, для меня – к счастью. Она никуда от меня не денется – музыка обязательная часть и моей театральной деятельности, так как я и в мюзиклах принимаю участие, и музыкальное оформление, саунд-дизайн для спектаклей выбираю сам. Если когда-то появится необходимость вновь что-то исполнить как артист эстрады, думаю, что это будет возможно. Но пока я занят работой в театре, мне это безумно интересно и для меня это сейчас приоритетная, основная деятельность.
Над чем сейчас работаешь? Какие творческие планы?
Самая главная творческая задача – поддерживать на плаву все те проекты, которые сейчас существуют, которые уже созданы мной. Они должны жить, должны быть успешными, и это каждодневный труд по работе с большим количеством людей. Плюс новые проекты постоянно появляются. В частности, мировая премьера 3D-mapping шоу-мюзикла «Черномор» в Олимпийском. Это интересный образ, которого у меня никогда не было, специфический опыт, каждодневные репетиции, танцы, песни, и я рад согласиться на это. Я работал над проектами для всей семьи, но при этом никогда не создавал образ комедийный. Так что это интересно.
Режиссерская работа у меня впереди – приступаю в начале года, но о ней нужно говорить отдельно, а не между строк. Это спектакль о любви к Родине, о любви к России, об осмыслении того времени, в котором мы успели пожить. Это 90-е, «нулевые» годы, когда что-то менялось, к этому по-разному все относились. Впереди еще огромное количество работы и, надеюсь, что она будет осуществлена успешно, и в скором времени этот спектакль можно будет увидеть на сцене театра.
Дмитрий Бикбаев с исполнителями главных ролей в спектакле «Мне не больно» — Елизаветой Бурмистровой и Петром Коврижных
